(1923 – 2014)
Московская областная коллегия адвокатов
Коломенская юридическая консультация
Место рождения: Курская обл., Беленихинский р-н, с. Авдеевка
Звание: ефрейтор
в РККА с 05 ноября 1941 года
Место призыва: Киевский РВК, Московская обл., г. Москва, Киевский р-н
Перечень наград
- Медаль «За отвагу» (Указ Президиума Верховного Совета № 204/54 от 06.08.1946 г.)
- Орден Отечественной войны I степени (Наградной документ № 73 от 06.04.1985 г.)
С РАЦИЕЙ НА ПЕРЕДОВОЙ
Авдеев П.П.,
ветеран Великой Отечественной войны,
бывший командир отделения связи
взвода управления 294 миномётного полка,
ветеран Московской областной коллегии адвокатов
В начале апреля 1943 года наш полк оказался на границе Воронежской и Сталинградской областей. Нам тогда довелось увидеть, сколько на дорогах, отступая от Сталинграда, оставили немцы своей подбитой техники. Это танки, автомашины, орудия. Всё оставили под натиском наших войск.
В один из дней нам пришлось перебазироваться в другую местность. Когда прибыли, уже стемнело. Командование распорядилось расположиться отдохнуть. Остановились, по-видимому, в каком-то колхозном саду. Снега уже не было, но земля ещё промёрзшая. Хотелось расслабиться и поспать, накануне нас рано подняли. Я увидел несколько копен соломы, подумал – вот где ночлег. Но когда сунул руку в стог, то ощутил что-то вязкое. Оказалось, это немцы, отступая, трупы своих убитых солдат сложили в копны и накрыли соломой. Не до рытья могил в мёрзлой земле было им при отступлении, однако, и бросать их не хотели.
Тогда я взял большую охапку соломы, рассчитывая хоть на ней отдохнуть, увы, трупный запах не позволил и этого. Пришлось ложиться в шинели на голую землю, продремал часа три-четыре, а потом нас подняли по команде занимать свои места для дальнейшего передвижения.
Продолжая тягостную тему, замечу, что потом летом упомянутого года мне не раз приходилось бывать вблизи захоронений немцев. То были не так называемые братские могилы – у каждого погибшего обычно имелась отдельная могила с крестом, на котором хорошо просматривался номер захоронения. Доводилось видеть и как наши танкисты, меняя свои позиции, заезжали на такие могильники и крушили их гусеницами, что, признаюсь, вызывало у нас невольное одобрение.
Уже на Курской дуге мне довелось по рации передавать команды разведке о корректировании огня нашего дивизиона. Сам я находился на передовой в окопе и не понял, почему мы тратили боевые заряды не по окопам противника, а по опушке леса.
Вскоре после короткой атаки нашей пехоты немцы оставили подвергавшийся обстрелу участок леса, и у меня появилась возможность побывать там. Я увидел интересную картину и понял, что, оказывается, не зря расходовались наши мины весом каждая в 16 килограмм. На этой поляне базировался штаб, судя по погонам убитых, немецкой артиллерийской части. Офицеры с утра пораньше устроили коллективный завтрак: разложили на плащ-палатке еду, подготовили даже немного спирта. Наши батареи и накрыли своим огнём этот «завтрак на траве». Не знаю, сколько фашистов уселось за роковую трапезу, но лежало вокруг в разных позах шестеро или семеро офицеров.
Я взял немного продуктов, будучи уверен, что они не отравлены. Однако хлеб оказался невкусным, говорили, что он с опилками. Мне ещё приглянулся хороший планшет с картой местности и подробным описанием всех населённых пунктов вокруг Прохоровки. Её у меня потом взял начальник штаба полка, так как у нас подобных карт не имелось.
В этом планшете я в свободное время обнаружил также журнал за февраль 43-го, отпечатанный в январе, когда немцы ещё находились в Сталинграде. Я в школе изучал немецкий язык и мог читать, пару немецких стихов даже сейчас помню. Мне понравились карикатуры. Вот одна из них: в кресле сидит Гитлер с фуражкой на голове, растягивает гармонь и припевает «Широка страна моя родная», а рядом Сталин сидит в тюбетейке на большом пне с балалайкой и поёт «Последний нонешный денёчек». Или другая картина: наш солдат с автоматом и вещмешком наклонился низко к курице и спрашивает у неё: «Какая деревня перед нами?» Ну а рядом немецкий солдат спокойно катит на мотоцикле и на руке у него развёрнута карта.
Ранение я получил на окраине Белгорода 4 августа 1943 года, когда город находился ещё в руках у немцев. Командир нашего 294 миномётного полка майор Сысоев и начальник штаба полка дали распоряжение, чтобы я сопровождал их со своей рацией. Они решили встретиться с командованием пехотной дивизии, чей командный пункт находился у передовой линии. Мы двигались короткими перебежками под обстрелом, я немного отстал от командиров.
Снова обстрел, залпы орудий и тяжёлых шестиствольных миномётов. Понял, что залп тяжёлых мин летит в мою сторону. Только лёг прямо на траву на ровном месте, как неподалёку оглушительно рвануло. Очнувшись, увидел, что меня серьёзно ранило сразу в обе ноги. Было жарко, и я от боли невольно стал вертеться на одном месте. Вскоре за спиной прозвучал новый взрыв. Я оглянулся: молодой солдат-пехотинец застыл с поднятой левой ногой, а стопа оторвана. Он заговорил: «Эх, хотел тебе помочь, но не получилось». Оказалось, он подорвался на противопехотной мине. Оглядевшись, я обнаружил под своими ногами столбик, от которого расходились проволочные растяжки. Выяснилось, что при падении я тоже зацепил ногами противопехотную мину, и моим ногам досталось вдобавок ещё и от неё… Но если бы я всё вертелся, то мог бы задеть головой другую растяжку неподалёку. Подошедших санитаров я вовремя предупредил, чтобы они обошли опасную проволоку.
После ранения пришлось кочевать из полевого госпиталя во фронтовой в Валуйках. Оттуда в конце декабря нас стали отправлять санпоездом дальше в тыл. Ухаживали в поезде нормально: перевязывали, хорошо кормили – мне требовалась бессолевая диета, и ту обеспечили. Спустя трое суток оказались в Бузулуке Оренбургской области. Меня на носилках перенесли в госпитальный автобус, сопровождали выздоравливающие солдаты. Вот только на улице минус 26, а я в одной лёгкой гимнастёрке. Вдобавок по дороге кончилось горючее, и шофёр пошёл его искать. Видя, что я замерзаю, один солдат снял с себя телогрейку… Иначе, что было бы со мной, сказать трудно. Когда мы через полчаса всё-таки прибыли в госпиталь, у меня уже начался бронхит.
ЗА СЕБЯ И ЗА ТОГО БРАТА
(по материалам журнала «Адвокатская палата» №7-2008 г.)
А.А. Горшенков,
выпускающий редактор АПМО
Павел Прохорович Авдеев родился 17 сентября 1923 года в селе Авдеевка Прохоровского района Белгородской области. Получилось, что не только фактом своего рождения, но ещё отчеством и фамилией он оказался кровно связан с родной землёй. А имя он получил в честь старшего брата, погибшего в гражданскую. И он всегда чувствовал, что живёт не только за себя, но и за безвременно ушедшего брата. Поэтому он должен никогда не сдаваться: быть сильным, упорным, бороться до конца. Кто-то усмотрит во всём этом простую случайность, кто-то определённую мистику, реально же то, что Павел чётко следовал этому принципу всю жизнь, в которой нашлось место и другим неординарным событиям и совпадениям.
Юность в военной шинели
По окончании средней школы в родном районе Павел в 40-м году махнул в Москву. Жил там поначалу у своей тёти, работал на ТЭЦ-12, что в самом центре, на Бережковской набережной, потом диспетчером на автобазе. В Москве и застала война. 22 июня запомнилось, среди прочего, тем, как покупал в этот день с друзьями синие лампочки для светомаскировки общежития. Менее чем через месяц начались бомбёжки главного города страны. Павел стоял вечером в очереди в газетный киоск, но тут объявили воздушную тревогу и людей срочно отвели в метро. Наверху раздавались глухие разрывы, своды метро подрагивали. Невольных «пассажиров» выпустили только ранним утром. Взору открылся разбомбленный гастроном на Дорогомиловской и горящий в Филях толевый завод…
Вскоре достигшего совершеннолетия юношу призвали в армию. Накануне Дня Октябрьской революции он вместе с другими призывниками находился в Обухове под Ногинском, откуда колонна пешком направилась во Владимир. Однако оттуда новобранца направили не на запад, а сначала на восток, причём тот, который именуют дальним. Павел начал службу в Монголии на берегу Халхин-Гола на высоте Хамар-Даба, где во время военных действий с Японией в 1939 году находился командный пункт Г.К. Жукова. В 41-м там против наших бойцов в нескольких километрах снова стояли японцы и конный корпус атамана Семёнова. Служба в суровых климатических условиях вблизи копящего силы врага была очень трудной и порой изматывающей, но она давала закалку и навыки для войны. Затем Авдеева направили в Сретенское пехотное училище в Забайкалье учиться на кадрового командира. Но вскоре молодой курсант понял, что профессиональная военная служба всё же не для него. Дисциплина – да, но трудно привыкнуть к встречающейся грубости, муштре, необдуманным приказам. Не окончив училища, Павел в марте 1943-го перешёл на службу сержантом во вновь сформированный 294 миномётный полк в дальневосточном Нерчинске, откуда полк перебросили в Воронежскую область на Степной фронт.
Там, в Нижнедевицке, ему довелось несколько недель побыть связным при штабе корпуса, которым командовал генерал-лейтенант М.Д. Соломатин. А летом 43-го Павел в качестве командира отделения связи управления дивизиона 120-миллиметровых миномётов принимал участие в боях на Курской дуге. Однажды после неоднократных передислокаций его полк оказался всего в семи километрах от родного села…
Начальник штаба отнёсся сочувственно к просьбе храброго сержанта повидать родных. И вот ночью вдоль позиций немцев, изредка ракетами освещавших дорогу по берегу Северного Донца, он прошёл в Авдеевку. «Как там близкие, живы ли?» – билось сердце в сильной тревоге. К счастью, на стук в знакомую дверь отозвался голос сестры. Она с отцом только недавно вернулась с соседних меловых холмов, в которых мирные жители прятались от фашистов. Незабываемая встреча, так скрасившая жестокие будни войны! Через неделю, тоже быстрой летней ночью, удалась и вторая.
После нашего контрнаступления родное село осталось в стороне от фронта. А 4 августа при взятии Белгорода Павла тяжело ранило осколками мины из шестиствольного немецкого миномёта. Сначала подумалось, что это конец. Когда же пришёл в себя, то понял, что не всё потеряно: мины упали позади, и основная масса осколков ушла дальше, поэтому ранило в ноги, а не в голову. Сержанта подобрали санитары.
Вспоминает Павел Прохорович:
- В санбате сделали перевязку, с наступлением темноты отправили в полевой госпиталь. В ночь налетели немецкие самолёты. Стали бомбить. Взрывной волной снесло нашу палатку.
Через несколько дней меня доставили во фронтовой госпиталь в город Новый Оскол. Палаты огромные, размещались в классах бывшей школы. Я оказался среди тяжелораненых. На следующий день два моих соседа умерли, трое метались в бреду. И у меня температура за сорок. Ну, думаю, хана тебе, Павел. В смертники зачислен.
Сказал об этом начальнику медчасти. И она здесь же распорядилась перевести меня в другую палату. Ночью был очередной налёт немецких бомбардировщиков. Ходячие раненые спустились в подвал. Меня положили под койку: хоть какая-то защита. Всё обошлось, лишь стёкла из окон повылетали.
Это пошло мне на пользу: летом на юге жарко, в палате душно, от ран тяжёлый запах. Свежий воздух стал для меня лучшим лекарством. А ещё кагор, который мне прописал военврач по 100 граммов в день для поддержания сил, так как я ничего не ел. Старшей медсестрой в госпитале была моя дальняя родственница – племянница мужа сестры Фаина, с которой до войны не доводилось встречаться. Она щедро наливала мне полный стакан. Через неделю главный хирург госпиталя с удивлением развёл руками:
- Ну, Авдеев, в рубашке родился. У тебя же сепсис (заражение крови) был.
Затем раненый перенёс несколько операций под общим наркозом, выжив всем смертям назло. Сдержал, считает он, обет жить не только за себя, но и за своего брата-тёзку. За участие в белгородской боевой операции сержанта Авдеева наградили медалью «За отвагу».
Но потом и дальше, как сказал писатель, надо было жить и выполнять свои обязанности. Двадцатилетний инвалид Великой Отечественной с несколькими оставшимися неизвлекаемыми осколками в ногах, опираясь на трость, вернулся в Москву. Там по примеру своего знакомого, тоже инвалида, поступил в юридическую школу. Надо сказать, что выбор был не случайным, Павел пошёл туда не только по следам товарища. Он всегда имел склонность к гуманитарным дисциплинам и обладал обострённым чувством справедливости. Он никогда не боялся, в случае необходимости, отстаивать правду, идти на конфликт. Вот и в госпитале пришлось недавно противостоять замполиту, отстаивая права солдат.
Юриста путь тернистый
Учась в юридической школе, Павел утвердился во мнении, что не ошибся с выбором сферы деятельности. После успешного окончания юршколы он стал стажёром прокуратуры Советского района столицы. Потом стал помощником прокурора в Истре, где проработал пять лет и встретил свою любовь Антонину, зубного врача, с которой прожил почти полвека. Поступил в знаменитый ВЮЗИ, думаю, для юристов, особенно старшего поколения, расшифровывать аббревиатуру этого вуза не надо, и получил высшее образование. Семь лет проработал прокурором в Озёрском районе. Его знали и ценили на месте и в области, работа шла успешно, хотя порой давали знать о себе старые раны. В связи с этим Павлу Прохоровичу памятен такой случай из своего прокурорского периода. Однажды, сидя на совещании у тогдашнего областного прокурора Круглова, он неожиданно почувствовал сильную боль в стопе. Осторожно, стараясь не привлекать внимания, расшнуровал ботинок и увидел, что из ступни начал выходить «неизвлекаемый» осколок. Тогда Авдеев тихо вышел из зала, перевязал ногу подручными средствами и поехал прямиком в больницу, где ему срочно произвели необходимую операцию…
Может быть, Павел Прохорович продолжал бы и дальше строить прокурорскую карьеру, но авторитетного прокурора решили заполучить в свои ряды партийные органы. Как-то важный партийный чин внушительно объяснил ему: «В партии хорошие юристы тоже нужны!» Павел Петрович не стал отказываться, решив рискнуть и попробовать себя в новой сфере приложения сил. В марте 1959-го его утвердили секретарём Озёрского горкома КПСС, однако, уже через несколько месяцев упразднили…Озёрский район, включив его в состав Коломенского. Соответственно, ликвидировались и партийные должности бывшего района. Павла Прохоровича избрали заместителем председателя исполкома Клинского района, а в конце следующего года избрали на ответственную должность председателя Коломенского городского суда. Им он пробыл шесть лет. Потом после тяжёлого гриппа обострились проблемы со здоровьем, и Павел Петрович решил найти себе работу с более свободным графиком. Конечно, в адвокатуре, которую он всегда уважал, и которая давно его привлекала.
Есть такая профессия – правосудие защищать
В январе 1967 года Павел Прохорович сменил «тогу» судьи на пиджак защитника. Тогда, напомним, существовал лимит на количество адвокатов и, в связи с этим, ограничение на выбор места работы. К тому же, если был председателем суда, еще пять лет нельзя было работать адвокатом в своём районе. Авдееву пришлось начинать в Егорьевске, ближе ничего не было. Ездил из Воскресенска, где тогда обитал, тратя много времени на дорогу. Но подобные трудности никогда не пугали ветерана войны, главное – заниматься любимым делом, приносить пользу людям. Конечно, для него со столь богатым опытом юридической и управленческой деятельности не составило большого труда врасти в новую профессию. Он быстро постигал адвокатские премудрости и становился своим среди адвокатов. Правда, с улыбкой вспоминает Павел Прохорович, коллеги порой в жарких юридических спорах «подкалывали» новичка его прошлым процессуального противника: «А вот тут ты мыслишь как прокурор!»
Запомнились и первые адвокатские дела, особенно одно. В Егорьевске подрались две компании парней. Один упал в глубокую канаву, вырытую строителями, и его насмерть засыпало глыбой обвалившейся земли. И того, кто первым ударил погибшего, посадили на шесть лет. Он и не отрицал свою вину, прямо говорил: да, это я ударил. Но молодого адвоката Павла Авдеева, защищавшего обвиняемого, несмотря на явную, казалось бы, очевидность дела, не покидало сомнение – ведь все участники происшествия показывают, что бил не его подзащитный. Нет ли здесь самооговора? Павел Прохорович поехал в областной суд: «Считаю, что, несмотря на признание вины, ударил не он». Приговор отменили и направили дело на рассмотрение новым составом суда, который сократил срок обвиняемому до трёх лет. Парень по-прежнему не отрицал вины и не требовал кассации. В СИЗО он, наконец, признался адвокату: «Ударил действительно не я, мой брат. Но у него двое детей, каково будет ему, его семье? Поэтому я решил взять его вину на себя, пусть лучше я отсижу». За брата – что ж, такая позиция была близка и понятна адвокату, и он не стал больше добиваться пересмотра приговора.
В тот период случилось в его практике и другое тяжёлое в психологическом смысле дело. Его подзащитного, изнасиловавшего и убившего девушку, приговорили к смертной казни. Адвокат считал, что смягчающие обстоятельства всё-таки есть: приговор должен быть суровым, но можно сохранить жизнь преступнику. Павел Прохорович долго выступал в областном суде, но на сей раз убедить кассационную инстанцию ему не удалось.
Словом, труд адвоката требовал большого напряжения и если и был порой устлан розами побед, то встречались и ощутимые шипы. Но бывший судья и прокурор уже прикипел к нему и не мыслил себя без адвокатуры. Он перевёлся в Воскресенскую юрконсультацию и проработал там семь лет. Вёл не только уголовные, но и гражданские дела, много приходилось работать и по тогдашней 51-ой УПК, то есть, по назначению. Павел Петрович ни от чего не отказывался, не деля дела на малые и большие, нужные и не очень, ведь за каждым стоит чей-то существенный интерес, а то и судьба.
Так несколько лет он участвовал в процессе по спору между соседями за участок земли в полторы сотки. Дошёл до Верховного суда РСФСР, где его знакомый судья заявил, что решение в отношении его доверителя, конечно, незаконное, но очень уж мелкий вопрос, и поэтому возиться с его пересмотром не будут. Однако адвокат не смирился с отказом и добился приёма у заместителя председателя ВС Сергеевой. Та внимательно выслушала Авдеева и истребовала дело. В результате несправедливое решение отменили, а новый суд признал, что право на участок имеет доверитель Павла Прохоровича.
Авторитетный адвокат стал заведующим Коломенской ЮК. Несмотря на загруженность адвокатской работой, а затем и руководительскими заботами, он всегда был готов помочь молодым, всегда пестовал стажёров. Один из его способных учеников – Алексей Павлович Галоганов, ставший председателем Московской областной коллегии адвокатов и затем президентом Адвокатской палаты Московской области. Алексей Павлович всегда с благодарностью вспоминает своего благожелательного наставника.
Сам Павел Прохорович не забывает своих фронтовых друзей, многих из которых уже нет на этом свете, и коллег-фронтовиков. Он хорошо знал Героя Советского Союза адвоката МОКА Ивана Ивановича Исакова, высоко ценил Михаила Александровича Гофштейна, Семёна Львовича Арию. С последним некогда довелось выступать на одном процессе в областном суде.
«Я в суде обычно выступаю громко, эмоционально, меня даже иногда осаживали. А Семён Львович говорит негромко, но его всегда внимательно слушают».
И вновь продолжается бой
Несмотря на инвалидность, Павел Прохорович активно работал до недавних пор. На пенсию он ушёл лишь в ноябре 2005-го, сдав обязанности новому заведующему Александру Владимировичу Рублёву. Но бывших адвокатов, наверное, как и бывших разведчиков, не бывает. И по сей час почётный адвокат России и одновременно обладатель медали «Ветеран прокуратуры» (редкий случай!) Павел Петрович Авдеев не складывает своего юридического оружия, но уже на общественных началах. В определённые дни через весь город со своей неизменной палочкой он едет в Коломенское отделение Союза пенсионеров Подмосковья, членом правления которого он является. Там он консультирует своих немолодых и, в основном, небогатых земляков. Раньше за год к нему обращалось до ста пятидесяти человек, сейчас поменьше, однако тропа к известному адвокату не зарастает никогда. Пенсионеры идут с вопросами об оформлении наследства, земельными и садово-огородными проблемами, просят разъяснений по жилью и субсидиям. Всем даёт Павел Прохорович обстоятельный ответ, прослеживает, в случае необходимости, ход разрешения конфликта своего коллеги по пенсионерскому статусу. Эта общественная деятельность помогает ему поддерживать себя в хорошей юридической форме, если можно так выразиться, - он следит за изменениями законодательства, читает профессиональную литературу. За многолетний добросовестный труд и большой вклад в становление своего районного отделения Союза пенсионеров Павел Прохорович награждён Благодарственным письмом Московской областной Думы.
Теперь о личном. У Павла Прохоровича большая дружная семья. Горячо любимая супруга, к большому сожалению, скончалась одиннадцать лет назад, но продолжают радовать дети и следующее за ними поколение. Оба сына выпускники МВТУ им. Баумана, старший сын – научный сотрудник в тепловозном НИИ в Коломне, младший – зам. начальника отдела одного из газпромовских предприятий в Луховицах. Внук в прошлом году окончил Московский энергетический институт с отличием, работает в японо-американской фирме, внучка на третьем курсе известной Высшей школы экономики. Пусть в семье никто не стал юристом, дед и отец не слишком огорчается. Ведь главное – состояться, найти своё призвание и быть востребованным. С этим же у сыновей и внуков всё в порядке. И, надо думать, кое-какие дедовские черты, например, упорство, ответственность, им передались и помогли в достижении целей.